В случае нормального прохождения процесса горевания, происходит постепенное переживание психикой потери объекта и отсоединение либидо от утраченного объекта и поиск новых объектов привязанности во внешнем мире, которые могли бы частично его заменить.
Известно, что нормальный процесс горевания обычно длится от 6 месяцев до нескольких лет. Психика человека проделывает серьезную и болезненную работу по освобождению и отделению либидо от объекта, которая представляет собой эмоциональное погружение в воспоминание.
Идея, заложенная Фрейдом, состоит в том, что в благоприятных условиях то, что утрачено, остается внутри человека как запоминающийся и любимый объект, то есть внутренний объект.
Процесс работы горя завершается освобождением Я от тяжелых эмоциональных переживаний и появлением способности интересоваться внешним миром и установить новые объектные отношения. Однако, иногда процесс горевания и отпускания потерянного объекта не происходит, или происходит в недостаточной степени. Другими словами, согласно Фрейду, процесс горевания приобретает патологический характер.

Проведя разделение между горем и меланхолией в зависимости от способности проделать работу горя, Фрейд выделил общий элемент для обоих случаев – потерю любимого объекта. При меланхолии потеря относится к собственному Я личности. Благодаря меланхолии Фрейд смог описать противопоставление различных частей Я, одна из которых дает критическую оценку. «Критическая инстанция Я» является базисом концепта Сверх-Я, структурным элементом будущей второй топики.

Несколько факторов влияют на способ прохождения горевания, такие как зрелость Я, интеграция Я и его функций, природа взаимоотношений с внутренними и внешними объектами. Мы можем говорить о том, что при меланхолии функционирование Я незрелое, объектные отношения преимущественно нарциссического типа. Фрейд отмечал, что в случае патологического горевания, Я расщепляется, регрессирует к нарциссическим механизмам и помещает потерянный объект в само Я. Так происходит процесс отождествления с объектом, описанный известной фразой: "Тень объекта падает на Я". В своём семинаре Рене Руссийон обращает внимание, что меланхолия, по сути- ядро нарциссизма, благодаря этому знаменитое выражение обретает дополнительные смыслы и фантазии.

Также мы можем предположить, что при определенных условиях в терапии может произойти переход от меланхолии к нормальному процессу горевания. Возможно, подобный переход может быть достигнут благодаря улучшению состояния Я и его интеграции, либо путем уменьшения травматического ущерба, нанесенного Я через отождествление с потерянным объектом. Если подобный переход может быть достигнут, процесс горевания также должен в себя включать горевание в отношении изменения самого Я и отказа от потерянного объекта.

В своей работе Фрейд показал, что процесс принятия того факта, что объект больше не существует, включает в себя уважение к реальности и ее принятие. Однако это принятие не бывает немедленным, оно достигается медленной пошаговой работой и большими временными затратами. И здесь снова невозможно не задуматься, что реальность, как один из важнейших индикаторов и «врагов» нарциссизма, также указывает нам на связь нарциссизма и меланхолии.

Рассматривая условия, которые приводят к формированию меланхолии, мы предполагаем, что у человека, ею страдающего, не было другого способа справиться с душевной болью, тревогой и страданием, сопутствующими потере. Крайне актуальной и проливающий свет на причины, влияющие на выбор личностью способа горевания, является работа Мелани Кляйн по психогенезу маниакально-депрессивных состояний.

Она предположила, что именно создание надежного внутреннего хорошего объекта определяет способ, которым личность справляется с утратой или потерей: либо процесс будет происходить в рамках нормального горевания, либо в рамках патологического, с преимущественно депрессивной идентификацией с объектом.

Через процесс горевания по первичному хорошему объекту происходит обнаружение объекта и способность различать внутренний и внешний мир. Ребенок теряет внешний объект и приобретает внутренний. Важность проработки горя по первичному объекту, как своеобразное моделирование способности человека справляться с утратами, отмечали Ракамье и Руссийон. Кроме того, переживание отсутствия объекта является необходимым условием для его символизации. Подобное переживание является, в некотором смысле, первым опытом переживания горя. Меланхолия появляется в том случае, когда ребенку не удается проделать первичную работу горя.

Часто представителей теории влечений упрекают за то, что они ссылаются на источники столетней давности, что именно во вторую половину двадцатого века произошло революционное оптическое расширение, что именно современные представители школы объектных отношений, такие как Мельтцер, Розенфельд и другие, опираясь на теорию Мелани Кляйн, обеспечили возможность посмотреть на человеческое страдание практически под разрешением микроскопа, что было не доступно ранее. Что Бион вывел психоаналитическую концепцию на новый уровень метапсихологии, привнеся теорию мышления и обеспечив возможность психоаналитической работы с глубоко нарушенными пациентами, привнеся смысл в такое поле, где отсутсвует мышление.

Мне кажется, что уместно провести аналогию, что подобная точка зрения фактически демонстрирует ситуацию, когда травмированный пациент хочет всячески забыть, стереть свои корни, связь с семьей и родом, искренне полагая, что можно фокусироваться на настоящем и будущем.

Сначала для младенца нет разделения на внутреннее и внешнее, сначала внешний мир - это только проекция, туда проецируется деструкция и влечение к смерти. Потом проецируется и внешнее во внутреннее. Проекция плохого вовне - это защита и способ Я избегать плохого и переживать это плохое как внешнее.

Плохое проецируется вовне и творит наш объект, а проекция галлюцинаторного желания вовне формирует внутренний объект, хороший интроект. Сновидение - это галлюцинаторное удовлетворение желания.
Проекция - это защита архаического, незрелого уровня.
Только одной проекции как защиты от влечения к смерти не достаточно, на помощь приходит первичный эрогенный мазохизм.

Есть интересный момент, что внутри нас живут отношения субъект-субъект - это именно то место, где зарождается истинная самость. Другими словами, есть не только взаимоотношения субъект-объект.

Первичный эрогенный мазохизм хранит в себе суть субъекта.

Так, категории травмы и объекта вписываются в рамку личностного расстройства - это моральный мазохизм, так как там теряется объект. Этот моральный мазохизм является страданием, тк он страдает от запретов от собственного Сверх Я, эти запреты не с целью получить удовольствия, а с целью вызвать чувство вины и эротизировать его и получать наслаждение. Наслаждение получается не с помощью объекта, а от самого себя. Женский эрогенный мазохизм - личность садиста не важна, важен процесс получения, т.к. наслаждение из собственного страдания.

Психическое развитие возможно лишь переходя из одного страдания в другое, только так формируется собственная субъективность.

Это эротизированное влечение к смерти.

Женский эрогенный мазохизм - это термин, наблюдается чаще у мужчин, как бы странно это не казалось. Фрейд считал, что женское - мазохистическое, страдание.

Невроз навязчивости - это регресс на анальную стадию, это садо-мазохистическая стадия. Мазохист - это всегда анальность. Садист - это и анальная, и оральная фиксация, в этом разница.
Над психозом работают оба влечения и к жизни, и к смерти.

У девочки единственные объекты - родители - как Эдиповы объекты, а нужно сместить это на другие объекты (на мальчиков!!!).

Если рассмотрим метапсихологию Фрейда в отношении объекта, тогда мы сможем расширишь взгляд на травму и травматизм. Также, если мы в теорию Фрейда включим объект, это проясняет травму, ее различные проявления при потерях. И если в горе и меланхолии Объект находит своё место, то в теориях более поздних - не в ситуации здесь и сейчас, а в ситуации ранней потери или неблагоприятного окружения, тогда дефицитарность в начале жизни обуславливает получение личностного расстройства. Эти изменения можно свести до одной фразы: подобная психопатология- это патология обладания, патология «иметь», выходя из этой патологии «ИМЕТЬ», мы переходим к психопатологии «БЫТЬ».

Переход от иметь к быть, что связано с изменением клинического взгляда и де-эротизацию взглядов на психопатологию. Патология «иметь» желание, запрет - речь идёт о встрече и сексуальных желаниях. Это метапсихология Фрейда. Даже если мы говорим об увлеченности работой, например, мы говорим об этом с эротическим подтекстом. Если мы имеем дело с логикой иметь, всегда включаются эротические характеристики.
Если перейти к патологии БЫТЬ, мы сталкиваемся с изменением взгляда и де-эротизацией. Поле психопатологии расширилось. Но важно при этом новом понимании не выплеснуть вместе с водой младенца, важно иметь 2 угла зрения. Т.е. держать фокус на какой-то новой точке зрения, но и не упускать фокуса, направленного на влечения. Важно не забывать о влечениях, как об основе организации личности.

В современном мире не менее актуально иметь ввиду и социокультурный аспект. Если мы говорим о болезни, тогда болезнь - это исключение из правил, выход за грань нормы. Если мы говорим о личностном расстройстве, представление о психопатологии личности меняет точку зрения на норму и патологию. В этом смысле мы переходим как бы от гриппа к диабету, т.е. от симптома к личностному расстройству.

Тогда мы должны отказаться от логики «вылечить»:
- это не временное, а хроническое состояние расстройство;
- уход от симптома, состояние протяженное;
- изменение логики приводит к расширению клинического поля и пространства.

Так категории травмы и объекта вписываются в рамку личностного расстройства.

Тогда симптомы при личностных расстройствах мы не рассматриваем как отдельно взятые, а рассматриваем как сопровождающие личность. Психоаналитическая работа начинает модифицироваться, появляется новое терапевтическое отношение.

Как различие между стрессом и тревогой- в стрессе можно получать помощь, как если бы человек находился в состоянии тревоги. Разница между горем и депрессией. Различие между яростью, жестокостью и тем, что человек плохо себя чувствует. Все больше становится нозографических категорий - проблема в том, что в современном мире есть тенденция к увеличению психопатологических единиц, даже довольно обыденных страданий. Можем ли мы сказать, что эти общественные изменения оказывают влияние на поле смещения? Ответ мы не знаем. Если мы хотим выйти из этой логики, важно прояснить, что стоит за потребностью в идеальном объекте.

Если мы говорим о доступе к идеализированному объекту - тогда в центре запроса клиента (для кого-то это Объект, который всегда рядом, патология зависимости, страх быть оставленным, клиника зависимостей) аддикция не равно зависимость, это способ подстроиться, который выбирает человек. Это способ адаптироваться.

Так же, если мы говорим про потребность к идеальному объекту - он должен быть идеальным, высокие требования к этому объекту, на работе все по высшей категории, любой нехороший поступок перечеркивает все хорошее, что было сделано до этого.

И очень важный момент, что Объект становится идеальным в тот момент, когда Субъект его теряет (патологическое горе) - пока был Объект был жив, при жизни он был разный, а когда умер, то становится идеальным, только хорошие стороны выходят на первый план, тогда его невозможно заместить, тогда у Субъекта возникает перманентная депрессивность или патологическое горе.
Например, если пара расстаётся, Объект становится идеализированным, его никем невозможно заменить. То же самое в отношении переноса, так мы в переносе становимся Объектом идеализированным, если есть такая тенденция в жизни, это проявится в переносе. Для некоторых необходимо тестировать Объект на выживание, обесценивать, чтобы увидеть, что Объект выживает в ненависти и продолжает оставаться идеальным Объектом.
Часто терапевт, как неудовлетворяющий Объект, может восприниматься как разочаровывающий Объект. Все реакции направлены на получения представления, что Объект недостаточно хороший, он оставляющий.

Кастрация у пограничных пациентов приобретает Нарциссический смысл.

Кастрация для обоих полов: когда между желанием, направленным на Объект появляется препятствие. Т.е. на пути между мальчиком и мамой встаёт Объект, для девочки - встаёт мать. Именно это запрет отличает людей от животных, кастрация- это запрет, мы можем направить влечение на доступный и незапретный Объект.

Трансформация кастрации в нарциссические цели - невозможность получить то, что хочется. В случае трансформации с невозможностью получить то, что хочется, Субъект ощущает себя не на высоте, то есть, как если бы проблема была в нем и тогда он ощущает стыд. Важно понимать, что 2 поля смешиваются, для всякого человека кастрация имеет и нарциссический смысл тоже. Можно испытывать страдание из-за невозможности получить доступ к Объекту, страдание от невозможности быть с Объектом. Т.е. мы можем говорить о двух типах страдания - эдипального уровня и Нарциссического (потеря уважения к себе).
Важно понимать, что даже для невротика невозможность что-то реализовать будет иметь ещё одну сторону, всегда будет присутствовать и др. измерения. Речь идёт о том, что нарциссическая составляющая имеет большее значение при Пограничной структуре.

Появляется стыд: различие между виной и стыдом, стыд усиливает Пограничную патологию. Желание овладеть запретным объектом приводит к чувству вины, оно помогает смягчить страдание, связанное с отказом или потерей другого. Страдание отвержения от объекта усиливается нарциссическим страданием, от того, что Субъект оказался не на высоте.